– Мисс Джорджиана и леди Алтея, – произнес он, – могу я сопроводить вас к столу?

– Мисс Литтон, – вмешался Джастин, – можно отдать Люси слуге?

Но герцогиня, высоко вздернув голову, не обратила на них никакого внимания.

– Полагаю, я недооценила вашу преданность маркизу, мисс Литтон.

– Возможно, достоинства моего жениха видны не всем, но уверяю вас, зная его доброту, нельзя не быть преданной ему.

Герцогиня кивнула.

К удивлению Куина, в ее глазах мелькнуло уважение.

– Я хотела бы попросить у вас прощения за свои недостойные слова.

Оливия очаровательно улыбнулась.

– Ваша светлость, со своей стороны искренне сожалею о неудачно вырвавшихся словах.

– Ради Бога, – простонал Джастин. – У меня такое чувство, словно я на уроке по ораторскому искусству.

Дамы не обратили на него ни малейшего внимания.

– Маркизу Монтсуррею очень повезло, – заявила герцогиня. – Я немедленно напишу его отцу и сообщу, что он прекрасно выбрал жену для своего сына.

Оливия опустила голову и низко поклонилась.

Куин, на мгновение позабывший о помолвке Оливии, чуть не заскрежетал зубами.

Повезло? Если он правильно понял, отец Монтсуррея выбрал Оливию так же, как он сам позволял своей матери выбрать себе жену.

Внезапно он заметил, что Джорджиана с улыбкой выжидающе смотрит на него. Он скованно поклонился.

– Мисс Джорджиана.

Она взяла его под руку.

– Ваша светлость.

Разве ему не повезло? Нет, конечно, нет.

Глава 10

Никогда не стоит недооценивать силу шелкового лоскутка

Джорджиана казалась одновременно восхищенной и почтительной. В то же время она отличалась спокойствием и чувством собственного достоинства. Так настоящая леди должна смотреть на герцога. И она ни разу не хихикнула.

Алтея же, напротив, хихикнула, как только герцог подал ей руку.

– Надеюсь, приглашение моей матери не вынудило вас несвоевременно покинуть Лондон, – сказал Куин, идя с дамами по террасе. Клиз накрыл стол в дальнем углу, в тени цветущего клематиса.

– Вовсе нет, – ответила Джорджиана. – Должна признаться, для меня сезон был несколько скучным.

– Вы ведь уже давно выходите в свет, не так ли? – осведомилась леди Алтея и добавила с очаровательной улыбкой: – Надеюсь, мое замечание вас не смутило, мисс Джорджиана. Вы выглядите так молодо, что не замечаешь, как быстро летит время.

Куин поглядел на очаровательную девушку слева от себя. Очевидно, Алтея поняла, что ее шансы невысоки и теперь пыталась уколами вывести свою соперницу из игры.

– Действительно, я впервые вышла в свет несколько лет назад, – с улыбкой ответила Джорджиана, садясь. Язвительное замечание Алтеи ничуть ее не расстроило. Куин усадил Алтею в кресло рядом с матерью.

– Никогда не думала, что юность – единственный показатель брачного возраста, – заметила Оливия, занимая место слева от Куина. – Есть и много других важных факторов.

Обученный матерью самым тонким изыскам этикета, Куин про себя отметил, что мисс Литтон не следовало бы вмешиваться в разговор. Но очевидно, это правило не являлось непреложным, поскольку сама герцогиня тоже не устояла.

– Добродетели дамы, – заявила она, – самое дорогое, что у нее есть. Я считаю возраст незначительным.

– Согласна, – продолжала Оливия, – хотя добавила бы, что все зависит от упомянутых добродетелей. Слишком часто молодые дамы обладают добродетелями, которые мне ненавистны, а вот пороков, достойных восхищения, у них нет.

– Как можно ненавидеть добродетель? – воскликнула Алтея.

– Но я полагаю, вы считаете неопытность добродетелью, особенно если речь касается брака?

– Наверное, – неуверенно ответила Алтея. Она почти проиграла и знала это.

– И в то же время она может быть невероятно скучной. – С сияющей улыбкой Оливия обернулась к Джастину и осведомилась, много ли в этом году куропаток в Литтлборн-Мэноре.

Алтея открыла было рот, но передумала.

– Леди Алтея, – сказала Джорджиана, – я помню, что вы очень любите иностранные языки. Уверена, нам всем интересно послушать о ваших достижениях в этой области. Думаю, эти знания могут пригодиться, если вы захотите увидеть мир за пределами своего поместья.

Через несколько минут Алтея уже болтала о своих познаниях в итальянском, немецком и французском. Но говорила она по-английски.

Куин молча наблюдал за ними, думая о Джорджиане. Очевидно, она не пользовалась успехом. Конечно, этого нельзя было сказать о Еванджелине. Ему приходилось бороться со множеством поклонников, хотя как только отец Еванджелины узнал про герцога, у остальных не было ни шанса.

Скорее всего успех Еванджелины объяснялся тем, что когда она была счастлива, то вся светилась.

Правда, поклонники не знали, что этот свет исчезал, когда она была несчастлива, а это случалось очень часто, насколько он помнил.

Мисс Джорджиана не светилась. У нее была очень бледная кожа, почти такая же светлая, как у сестры. Нос тоже довольно мил, хотя скорее всего герцог все же отдал бы предпочтение Оливии.

Возможно, самой непривлекательной чертой Джорджианы была ее худоба – она больше напоминала мальчишку, чем взрослую женщину. Вырез платья почти не подчеркивал едва заметных изгибов тела.

Конечно, это не имеет значения, быстро поправил себя Куин. Грудь не самое важное в герцогине. Он не из тех поверхностных мужчин, которые могут сойти с ума от лоскутка лилового шелка и пышного бюста.

– Как интересно, что вы занимаетесь математикой, – повернулась к нему Джорджиана, как только разговор о языках исчерпал себя. Она сидела справа от герцога, а Оливия слева, потому что Алтею посадили рядом с матерью. Куин старался пореже смотреть в сторону Оливии.

Джентльмену не подобает разглядывать невесту человека, который служит своей стране. Особенно если этот человек принадлежит к высшему обществу и мог бы избрать более легкий путь, как и сделал сам Куин.

В который раз он ощутил укол совести. Было нелегко оставаться «мирной молью» [1] , как писал Шекспир. Мальчишкой он мечтал о том, как будет носить красный мундир и возглавлять батальон.

– Занятия математикой, – наконец произнес Куин. – Да, меня она очень интересует.

– Я читала о работах Леонарда Эйлера, посвященных математическим функциям, – застенчиво заметила Джорджиана. – Мне кажется, это замечательно.

– Вы читали про Эйлера?

Она чуть нахмурилась.

– Насколько мне известно, ваша светлость, не существует закона, запрещающего женщинам читать «Лондон газетт». Несколько месяцев назад там достаточно подробно обозревались труды Эйлера.

– Конечно, – поспешно ответил Куин. – Прошу прощения за свой скептицизм.

У мисс Джорджианы были прекрасные манеры. Она взглянула на него и обворожительно улыбнулась.

– Вы тоже работаете над математическими функциями?

– Да, – нехотя признался Куин. Но она снова улыбнулась, и он принялся рассказывать о вавилонском методе вычисления квадратного корня.

Через десять минут Куин очнулся и понял, что за столом воцарилась тишина и все пристально смотрят на него.

Он взглянул на Джорджиану: не отразилось ли и на ее лице плохо скрытое недоверие? Нет, в ее глазах был интерес, и она внимательно слушала.

– Если я правильно вас поняла, – произнесла она, – вы пытаетесь сказать, что это не сработает с отрицательными числами?

– Мне тоже так показалось, – заметила мать Куина.

Даже глупец понял бы, что она имеет в виду. Мисс Джорджиана только что прошла первое испытание. Она не была «синим чулком», но оказалась достаточно умна и интересовалась вопросами, выходящими за рамки ведения домашнего хозяйства.

Оливия, с другой стороны, смотрела на герцога с нескрываемым удивлением, но никак не с восторгом. Его математическая лекция не заворожила ее.

– Скучно, знаю, – покорно согласился Куин.

– Вовсе нет! – воскликнула Джорджиана.